первое, удивительное и пронзительное - от Прима:
Отсюда никуда не убежать.
Календарь облетает как дерево осенью,
И если начертить ту табличку на семьдесят лет,
Вычеркнуть к черту тридцать, которые с проседью,
То остается в сухом остатке то, что песок сквозь пальцы.
В твоих руках он становится золотом.
Где мне зависнуть, где мне остаться?
Жизнь – как большой вокзал, где я жду тебя на перроне.
Или уже не жду. Я не знаю, в каком ты вагоне.
Перед глазами пейзажи и сонная серость.
Ластятся псы к рукам и я слишком легко оделась,
Хочется прятать ладони, но больше – курить.
Почти четверть жизни – а я не умею жить.
И то что под ребрами птицей пойманной обжигало –
остепенилось, притихло, уснуло, устало,
прошло все этапы переживания горя.
Согласен считаться таким, кто не видел моря.
Сколько там календарей годовых осталось?
Как хорошо, что моря в тебе – лишь малость,
Как хорошо, что огонь. Что горит в груди.
И что в мире живущем с девяти до пяти
ты сумеешь остаться такой же живой, как огонь.
Календарь облетает как дерево осенью,
И если начертить ту табличку на семьдесят лет,
Вычеркнуть к черту тридцать, которые с проседью,
То остается в сухом остатке то, что песок сквозь пальцы.
В твоих руках он становится золотом.
Где мне зависнуть, где мне остаться?
Жизнь – как большой вокзал, где я жду тебя на перроне.
Или уже не жду. Я не знаю, в каком ты вагоне.
Перед глазами пейзажи и сонная серость.
Ластятся псы к рукам и я слишком легко оделась,
Хочется прятать ладони, но больше – курить.
Почти четверть жизни – а я не умею жить.
И то что под ребрами птицей пойманной обжигало –
остепенилось, притихло, уснуло, устало,
прошло все этапы переживания горя.
Согласен считаться таким, кто не видел моря.
Сколько там календарей годовых осталось?
Как хорошо, что моря в тебе – лишь малость,
Как хорошо, что огонь. Что горит в груди.
И что в мире живущем с девяти до пяти
ты сумеешь остаться такой же живой, как огонь.
и второе, прекрасное, от Аментии:
Мы улетаем к звездам. Кажется, нас там ждут.
Границы давно все стерты нашими же руками.
Знаешь, такие, как мы, веками порой живут,
Но мы сами себя сжигаем расстоянием и годами.
Мы улетаем к звездам. Кажется, навсегда.
Я променяю вечность на этот холодный свет.
Мы давно научились преданно молча ждать,
Но есть ли в том смысл, когда тебя вовсе нет?
Мы умираем сами всего на короткий миг
В этом мире абсурда и бесконечных смут.
Нас унесет двухмачтовый белый бриг
Куда-нибудь к звездам. Кажется, нас там ждут.
Границы давно все стерты нашими же руками.
Знаешь, такие, как мы, веками порой живут,
Но мы сами себя сжигаем расстоянием и годами.
Мы улетаем к звездам. Кажется, навсегда.
Я променяю вечность на этот холодный свет.
Мы давно научились преданно молча ждать,
Но есть ли в том смысл, когда тебя вовсе нет?
Мы умираем сами всего на короткий миг
В этом мире абсурда и бесконечных смут.
Нас унесет двухмачтовый белый бриг
Куда-нибудь к звездам. Кажется, нас там ждут.