Фанфик по Часу Волкова!!!!!))

[nightmare-sin]

ЗОНА ДОСТУПА



Автор:  Полосатый Фредерик
Фэндом: «Час Волкова» (1.01)
Пейринг: Каретников/Тарабрин
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, hurt/comfort
Статус: закончен
Дисклеймер: не претендую на все чужие идеи, беру только поиграть. В фанфике присутствуют неизменённые диалоги прямо из серии "Зона доступа".
Посвящение:  squirrel buckwheat, моей любимой, которая моё вдохновение и прекрасный генератор идей!
От автора: первый фик по данному фандому. надеюсь, он вам понравится.
Дополнение:


- Тима…Тимофей!
- А?... – Тарабрин поднял голову, пытаясь моментально сфокусировать взгляд и определить, откуда исходят знакомые звуки.
- Тима, Тима… - майор Волков укоризненно покачал головой, - да иди ты уже отдыхай домой. На дворе ночь почти, завтра на свежую голову будем разбираться. Да ты спишь ведь уже!
- Не, не, не сплю я, Пётр Антоныч… - капитан потёр глаза пальцами и тряхнул головой, делая глоток уже остывшего кофе.
- Ну смотри. Я вот пойду, ужинать и телевизор смотреть. – майор усмехнулся тихо и завязал шарф. На улице уже теплело, всё-таки, апрель как-никак, но ночами было холодно. Суровый российский климат, разумеется. – И тебе советую.
Тарабрин рассеянно кивнул, утыкаясь в папку с делом по маньяку. Да, именно по маньяку, потому что это уже очевидная серия. Пропадают и погибают проститутки, почерк один и тот же – сомнений тут никаких быть не может. Но что-то всё время ускользало прямо из-под носа, и капитан милиции с тоской подумал, что в этом виноват поздний час и вскипевшие мозги. Но данный факт оставлять без внимания было нельзя.
Он тяжело поднялся из-за стола, натягивая куртку, двигаясь уже в полусне. Дотянулся до любимого полосатого шарфа и замотал вокруг шеи. Внезапно замер, глядя на стол, словно забыв что-то…Потом махнул рукой и проверил в кармане ключи от машины. Вышел из кабинета, выключая настольную лампу. Закрыл дверь на ключ, чтобы потом отнести его на вахту.
Дома было пусто и холодно, в общем-то, как и всегда. Квартира Тимофея Тарабрина была образцовым примером холостяцкого быта. Тут был и красный угол для электрогитары и усилителей с колонками, и кухня с немытой посудой и наспех заправленная кровать. Многие бы назвали Тиму педантом и чистюлей, но врят ли кто-либо мог знать, что чаще всего капитан приходил с работы, просто падал на диван, включал телевизор, и что-либо делать по дому не оставалось никаких сил. А ещё он иногда сидел на кухне и смотрел в окно до самой темноты, и ещё реже – курил одну или две сигареты. Дома его никто не застал бы за этим занятием.
Так и сейчас, Тарабрин скинул ботинки в прихожей и прошёл в комнату, не включая нигде свет. За окном, кажется, пошёл дождь. Кое-как сняв верхнюю одежду, Тимофей устало опустился на диван и ткнул кнопку пульта. На экране появился какой-то фильм. Мозг милиционера отказывался тратить усилия на новую обработку информации, поэтому Тима просто тупо смотрел на экран.
А в голубом экране мелькали картинки с содержанием похожего цвета. Какие-то люди то ли признавались друг другу в любви, то ли наоборот, ругались и пытались разойтись…

- …мы прерываем показ утреннего шоу для экстренного сообщения. Сегодня утром в гостинице был найден труп молодой девушки, по всей видимости, оказывающей услуги интимного характера. Ведётся расследование, комментарии милиции…
Тимофей подскочил на диване и постарался сразу же сосредоточиться. Он был у себя дома, и вроде бы один. Почему-то телевизор работал. Почему-то сам Тарабрин проснулся на диване и в одежде, а не в своей постели. Но времени на эти размышления уже не оставалось, нужно было мчаться на новое место происшествия. Словно в подтверждение зазвонил сотовый телефон.
- Где тебя носит, Тимофей?! – трубил майор Волков. – Новый труп у нас! Срочно приезжай!
- Уже лечу, Антоныч! – бросил Тарабрин и забегал по квартире. Он уже не удивлялся, как ему удаётся настолько быстро собираться. Военная подготовка, конечно, хорошо, но работа в милиции – это особый вид экстремального отдыха, как иногда любил шутить он сам. Чистка зубов, переодевание и бритьё; всё это занимало меньше двадцати минут. Выключив телевизор, и горестно вздохнув в сторону холодильника, Тимофей вышел из квартиры.


- Это же Соня!
- Кто?!
- Соня Каретникова… - Тарабрин присел на корточки рядом с безжизненным телом и наклонился, вглядываясь в её лицо, - я знал её.
Волков нахмурился:
- Откуда же?
- Да со школы мы дружили, понимаешь? Виделись периодически…Ну и не только виделись. Так странно, Пётр Антоныч. – Тимофей поднял голову, - вроде бы пару недель назад пересекались, а теперь вон оно как…
Майор ничего не ответил, только глухо усмехнулся.
- Кажется, серия подтверждается? – капитан Филатова выглядела свежей, как и всегда. На руках были резиновые перчатки, сбор улик был почти закончен.
- Подтверждается?... – глупо переспросил Тарабрин, глядя Варваре в глаза.
- Ну конечно, Тимочка. Всё очень на то похоже. Да и ты посмотри как она одета. – Филатова откинула простынь, которой уже успели прикрыть труп заботливые криминалисты.
- Но Соня…Соня-то не была проституткой! Да я точно вам говорю! Обоим! – Тарабрин чуть растерянно перевёл взгляд на Волкова.
Варвара покачала головой и попыталась спрятать ехидное выражение лица, отвернувшись, а майор вздохнул.
- Это мы ещё будем проверять, Тима.
- Проверять… да у неё и муж есть, врач он крутой. Чуть ли не главный хирург. И ревнивый дико, прям Отелло настоящий. Какая уж тут проституция!
- Вот с этого и начнём.
Найти в Москве врача с прекрасной репутацией и известной фамилией оказалось совсем несложно. Через пару часов Волков и Тарабрин ждали в коридоре больницы. В регистратуре сообщили, что Каретников ведёт сложную операцию.
Белые стены никогда Тимофею не нравились. Лежать в больнице было настоящей мукой, а если ещё и операция…По коже невольно пробежали мурашки. Дело, пожалуй, было не только в самом помещении, в угнетающей, болезненной атмосфере…
Тарабрин не хотел встречаться с этим человеком. Он не хотел смотреть в глаза тому, с кем когда-то жизнь уже сводила, и сводила в очень странном ключе. А теперь его жена мертва. Женщина, с которой тоже было связано немало воспоминаний…
- Извините, что я заставил вас ждать.– в коридор из-за тяжёлой металлической двери реанимационной вышел человек с неброской, но отчего-то очень запоминающейся внешностью. – Простите, у меня была сложная восьмичасовая операция. Что вы хотели?
Сотрудники убойного отдела переглянулись. Взгляды сделались очень красноречивыми. Тимофей выразительно попытался намекнуть на то, что, мол, о столь деликатной вещи, как убийство супруги, пострадавшему мог бы сообщить и старший по званию. Волков, в свою очередь, так же, взглядом, старался убедить своего напарника, что лучше бы он сам, как более близкий семье человек, это сообщил.
- Так что случилось? – на лице хирурга появилось заметное беспокойство, - ну?
Тарабрин просто не выдержал.
- Антон, твою жену убили. – ему так не хотелось смотреть Каретникову в глаза. Пожалуйста, только не это.
- Что?... – голос врача словно стал тоньше. Он дрогнул, и стал каким-то тихим-тихим.
- Соню убили… - повторил Тимофей и посмотрел в дверной проём, залитый весенним солнечным светом.
- Как…убили? – Антон Каретников старался заглянуть Тимофею в лицо, словно не замечая майора, - Как убили?!
Капитан молчал, не зная, как отвечать на этот вопрос. На любые его вопросы. Он чувствовал себя так скверно, словно сам убил Соню, а теперь старается это скрыть от её же мужа. Тем временем, хирург посмотрел на Волкова, словно пытаясь добиться ответа от него, раз Тарабрин не отвечал ему. Но и он молчал, старательно отводя взгляд.
- Я хочу её увидеть. – Каретников сжал кулаки, так сильно, что костяшки пальцев побелели, - Ну что вы молчите?! Я могу её увидеть?!

Это было похоже на странное зарубежное кино. На сон, на совсем иную историю. Сложно было представить, что такое случилось когда-то…Давно-давно, казалось, уже в прошлой жизни…
- Тимофей, ты только послушай, какое у меня есть прекрасное предложение! У нас есть возможность поехать на целых две недели на теплоходе по маршруту Москва-Петербург. Что скажешь, Тарабрин? Не надоело ещё преступников ловить?
И Тимофей поддался на этот соблазн. С Антоном они общались уже довольно давно, познакомились на какой-то вечеринке у общего знакомого, да и это было уже не так важно. Главным было то, что общение продолжилось, и было приятно обеим сторонам. А сейчас Каретников стоял с путёвкой в речной круиз на двух человек, а всё, о чём мог мечтать свежеиспечённый капитан милиции – это долгожданный отпуск в приятной компании. Тем более, что без помощи друга путёвку ему было бы не потянуть.
Идея была одобрена, сумка собрана, и путешествие началось великолепно. Теплоход попался что ни на есть роскошный, четырёхпалубный, со всеми удобствами и даже больше.
Тарабрин с большим удовольствием разглядывал их двухместную каюту, с таким же удовольствием они с Каретниковым рассматривали винную карту местного ресторана, который находился на самой верхней палубе, и в окна открывался непередаваемый вид на протяжении всего путешествия…

- Ну как тебе, Тарабрин? – Антон откинулся на спинку стула и достал сигарету, придвинув пепельницу к себе. – Согласись, это великолепно. Плыви себе, радуйся жизни, наслаждайся отдыхом, а дела пусть подождут.
- От и до поддерживаю, - кивнул Тимофей и принял из рук фигуристой официантки бутылку хорошего виски, которую они заказали в баре. Разумеется, не переминул проводить девушку взглядом. – И потому предлагаю это как следует отметить.
- Бабник ты, Тарабрин, - усмехнулся Каретников, слегка прищурившись, поднимая свой стакан со светло-янтарной, слегка маслянистой жидкостью, выпуская несколько колечек дыма. Капитан милиции, сидевший напротив, повторил жест со стаканом и чуть криво улыбнулся, ничего не ответив. Сезон отпуска можно было считать открытым.

- Антон, вот ты врач, так ты скажи мне, давай, по-своему, по-умному… - язык Тимофея почти не слушался. Он стряхнул пепел с сигареты, которую вытащил из пачки своего собеседника, и курил, несмотря на то, что вёл спортивный образ жизни, и не курил, будучи в городе, вообще. - …вот отчего баб у меня много, а ни с одной не складывается, а? И каждый раз кажется мне, что вот она, единственная! А потом – выясняется, что нет, нифига! И хорошо, что вовремя выясняется…вот ты скажи, а? А друзья мои – они вот совсем другое дело…хоть с другом и живи!
Вторая бутылка виски была начата, время близилось к часу ночи, из ресторана можно было не уходить ещё очень долго, чем пользовались многие люди, также проводившие свои выходные дни на борту теплохода.
- А что я могу тебе сказать? – Каретников отозвался на тираду друга нетрезвым, чуть хриплым баритоном.- Вот и выбери себе…друга, Тарабрин. Что в этом такого, я не понимаю.
Время словно остановилось, плыло кольцами сигаретного дыма, текло обжигающими каплями по горлу…

- Ты просто доверяй мне, Тима… - мягкие губы Каретникова скользнули по шее Тарабрина, слегка задевая кадык, и вновь остановились, - Не бойся. Тебе просто будет хорошо…
Горячий шёпот в темноте, лёгкий плеск волн о борт судна, алкогольный туман, всё так способствовало расслабленной и интимной обстановке. И казалось, что вся эта волшебная ночь принадлежит только им двоим.
Тимофей и сам не понимал, как он оказался на кровати под Антоном. Отчего позволял себя целовать и бесстыдно ласкать своё тело. Скользить рукам Каретникова под одежду, задевать соски, заставляя их затвердеть и заныть от предвкушения.
- Я покажу тебе…Я научу тебя, - шептал вкрадчивый, мягкий голос врача, и Тимофей безоговорочно верил ему в тот момент.
Каретников весь вечер говорил ему о том, что геями не становятся, ими рождаются, говорил про изменения на генном уровне, рассказывал столько историй из жизни…А Тима сидел и слушал, прикрыв глаза, курил, периодически делал глоток из свего стакана и покусывал нижнюю губу, зачем-то представляя себя в постели Антона.
А сейчас он лежал, прижатый весом врача к мягким простыням, и сердце билось часто-часто. Тарабрин прикрыл глаза, стараясь прислушиваться к своим ощущениям, но они бежали быстрее него, захлестывая с головой. Он даже не успевал удивляться тому, откуда пальцы Каретникова так точно знают, какие точки на теле Тимы задеть, чтобы он застонал громче. И почему он раздевает и целует так умело, почему с собой у него и вазелин и презервативы? А самое главное, отчего же у Тимофея так горит в груди и тягучая, сладкая тяжесть опускается в пах?...

- Ещё! Еще…О Боже!!…Пожалуйста, ещё… - хрипло, глухо, почти неслышно и почти оглушительно шептали губы Тимофея. Он отчаянно цеплялся пальцами за простыни, натягивая их, насколько это позволяла ткань. Сильные, глубокие толчки Каретникова, его большой член, с каждым проникновением задевающий простату, раскалившийся воздух – всё это сводило с ума и заставляло желать большего.
Ещё немного, ещё чуть-чуть. Страсть, захлестнувшая молодых людей, сжигала дотла. Пальцы Антона сжимали влажную головку Тимкиного члена, жестко и ритмично лаская, заставляя Тарабрина вздрагивать с каждым разом всё резче и всё сильнее прогибаться в спине, пытаясь двигаться навстречу.
Всего пара толчков, пара мгновений, и Тимофею кажется, что он способен дотянуться до звёзд, и яркие вспышки ощущений почти осязаемы. И кончая, он шептал, говорил и кричал имя Каретникова, забывая обо всём на свете…

Простой теплоходный круиз превратился в бесконечный яркий калейдоскоп сладостных моментов, пьянящих вечеров, огромных ярких звёзд и нескончаемую череду новых ощущений. Тимофей Тарабрин и Антон Каретников жили каждым наступающим днём, наслаждаясь друг другом, и совершенно не думая о том, что помимо них, где-то за бортом теплохода, существует какая-то совершенно другая, серая, скучная жизнь.

Воспоминания не давали Тимофею сосредоточиться. Он потёр виски, надавив на них пальцами, прищурился, вглядываясь в фотографии жертв.
- Тима, я сейчас поеду собирать сведения по жертвам, а ты более детально займись маньяком. Наверняка найдётся что-то такое, что даст нам зацепку. Поговори с Лапиным, в конце-концов, пусть тоже думает, а то только языком чешет.
- Да, конечно, Антоныч, сделаю… - ответил он, подняв голову, проводив майора взглядом, а потом посмотрел в окно. Даже самые простые воспоминания кружили голову, словно это случилось вчера. Что-то заныло слева в груди, и Тарабрин постарался отогнать от себя все лишние мысли, которые так настойчиво отвлекали от работы. Хотя, конечно, мир слишком тесен. Кто знает, что означает этот знак свыше для него? А для Каретникова? Черт…
- …ну так вот я ему это и предлагаю! – громогласно подытожил Сергей Лапин, входя в кабинет следователей. – Эй, Тарабрин, мне кажется, или ты снова бездельничаешь?!
- К твоему сведению, Лапин, я работаю, - огрызнулся Тимофей и посмотрел на тучного майора, который буравил его взглядом. – а ты почему слоняешься туда-сюда?!
- У меня, как и всегда, возникла блестящая идея, Тарабрин! – милиционер аж засветился от счастья, - Мы попробуем поймать его с помощью видеообращения!
- Так это не твоя идея, Лапин! – поджал губы капитан, закрывая папку, - а того психолога, с которой я встречался позавчера. И которая, между прочим, очень много рассказала о серийных убийцах. И моя интуиция говорит мне, что это с ней у вас будет интервью.
- Так, Тарабрин, - чуть замялся Сергей, - дела это всё равно не меняет. – он повысил голос, - А ты езжай работай, нечего тут на одном месте брюки протирать!

- Антоныч, ты слушай, что только что случилось! Обнаружен маньяк! – голос срывался и терялся в треске отвратительной сотовой связи.
- Тима! Он задержан? Я не слышу тебя совсем, повтори!
- Его сбила машина, и его везут в больницу, прямо сейчас! Говорят, к Каретникову! Я тебя прошу, езжай туда! Каретников жесткий и агрессивный человек, он может натворить дел, когда этот урод окажется у него на операционном столе!
- Я тебя понял! До связи, Тимофей.

- Ну всё, Тим, он делает операцию. Я попросил его сделать анализ ДНК по крови этого самого…маньяка. Варвара сказала, что под ногтями Каретниковой были обнаружены образцы кожи, скорее всего, напавшего на неё человека – она пыталась защищаться.
Тарабрин кивнул и посмотрел на часы. Через полтора часа можно было выезжать в клинику, Антон Каретников назначил сотрудникам убойного отдела встречу для передачи результата анализов и ответов на интересующие их вопросы. Тимофею казалось, что время тянется бесконечно долго, что на часах невероятно медленно передвигаются стрелки.
То ли в последнее время капитан недосыпал, то ли вынужденная встреча с Антоном как-то повлияла, но он поймал себя на мысли, что вновь думает о делах давно минувших лет…

- Ох ты ж, Тарабрин! Посмотрите, какие люди, сто лет тебя не видел! – губы растянулись в широкой улыбке, периодически напоминавшей скорее оскал. – Как дела, чем живёшь? – и такой же опрятный вид, правда, то ли годы, то ли бессонные ночи на работе, постепенно сказывались на лице врача.
- Да уж пожалуй, давненько не виделись. Я всё так же служу Отечеству, - усмехнулся капитан, - Вообще, думал тебе недавно позвонить, может быть, куда-нибудь…
- Я женился, Тарабрин, - насмешка или наоборот, лёгкая горечь в голосе?
Неужели это правда было возможным? Неужели это действительно случилось? Сердце колотилось в рёбро, но так и не находило ответа.
- Правда?... – натянутая улыбка и, удерживаемый волевым решением, ровный голос Тимофея, казались ему самому заученной ролью из третьесортной киноленты про любовь, - На ком же? Вот это новость!...
- На Сонечке. Ты помнишь её, конечно, - всё та же улыбка, то ли немного нервная, то ли слегка грустная, и Каретников быстро поглядывал на часы, - ну всё, Тимофей, нужно бежать, у меня через сорок минут операция. Береги себя!
И не глядя, быстрым шагом по лужам. Чуть ссутулившись, закуривая на ходу. А Тарабрин не мог заставить себя не смотреть вслед и не верить в то, что такое дерьмо произошло именно с ним.

- Пётр Антоныч, всё-таки странно это, мучает оно меня.
- Что тебя мучает, Тимочка?
- А то, что в квартире маньяка этого серийного, были развешаны фотографии жертв, ну ты помнишь. А Сони там не было. Не просто так это всё-таки, я точно уверен.
- Значит, он её, по-твоему не убивал?
- Не убивал!
- А кто же тогда убивал? – усмехнулся Волков, поворачивая за очередной угол длинного больничного коридора. – сейчас скажешь, Каретников?
- Ну а кто ещё остаётся, а? Антоныч, кто?
- Вот сейчас мы придём к нему, ты сам его и спросишь.

- Я знаю, что вы думаете. Только это полная ерунда. – Каретников казался ещё более сутулым и помятым, чем в прошлый раз. Он курил в окно ординаторской и стоял к следователям спиной, не поворачиваясь. – Операция прошла успешно. А он умер уже в палате, не перенёс. Скорее всего, выдернул капельницу, когда спал.
Тимофей отвернулся к зеркальному шкафу, поджав губы. Он не мог и не хотел смотреть на человека, который был у него под подозрением, несмотря на то, что когда-то они были очень близки. Но чем больше проходило времени с того самого путешествия на теплоходе, тем сильнее менялся Антон Каретников, и капитан больше не узнавал того улыбчивого, так любящего жизнь человека. И он уткнулся в шкаф, делая вид, что рассматривает его содержимое с пристальным интересом.
А что, если это Антон?... Нет, в это верить не хотелось.
- Ну…Ну насколько я знаю, аппаратура должна сигнализировать в таких случаях, - осторожно начал майор Волков.
- Аппаратура? – резко обернулся хирург, вонзив взгляд в старшего следователя, - у нас больница переполнена, персонал сутками на ногах. Какая там аппаратура, это рухлядь! Думаете, так много средств уходит на финансирование больниц?! Вы ошибаетесь. – и он снова отвернулся, закуривая новую сигарету. – Это я сигнализирую в министерство каждый год. Каждый год!
Тима поймал себя на мысли о том, что он всего несколько раз видел Каретникова в таком состоянии. Когда он позволял себе взвиться и повысить тон. Обычно он всегда говорил мягко, очень вкрадчиво, «по-кошачьи». Его тон очень раздражал людей, он умел давить на психику своим убаюкивающим голосом. Хотя Тимофей помнил его совсем другим…нежным, бархатным и возбуждающим.
- Антон Андреевич? – аккуратно приоткрыв дверь, в палату заглянула молодая медсестра, - анализ крови, который вы просили, готов.
- Сейчас иду! Спасибо! – отозвался хирург, сминая пальцами остаток сигареты в пепельнице, проходя мимо Тарабрина и чуть поворачиваясь к Волкову, - Извините, я на минуту.
У капитана сжалось что-то в груди. Сжалось, до боли, до микроскопических размеров, до сухого спазма в основании горла. Его обоняния коснулся едва различимый аромат лосьона после бритья, которым пользовался Антон. Но он нахмурился, отворачиваясь и отходя чуть назад.
- Я ему не верю, - хрипло прошептал Тимофей, глядя в никуда, а потом, словно опомнившись, на Петра Волкова. – У него на лбу написано, что он подлец.
Потом он снова отвернулся к шкафу и сказал уже совсем тихо, - я вообще не понимаю, что она в нём нашла…
«А что он в ней нашёл? Он?!» - пульсировало в висках, и Тарабрин стиснул зубы покрепче.
- Кто, Соня? – не понял майор.
- Соня, Соня… - выдохнул младший следователь, - И почему женщины любят подлецов?...
- Потому что подлецы любят женщин, - поставил вескую точку Волков. И с этим было не поспорить.
Почти в ту же минуту в дверь вновь вошёл Каретников с пробиркой в руках. Это была та самая кровь, которую требовалось сдать в экспертизу для сопоставления анализов.

Как, в общем-то, и предполагалось, капитан Варвара Филатова сообщила о положительном заключении. Образцы кожи и крови были идентичными друг другу. Стало быть, можно было закрывать дело.
- Мальчики, а что вы сидите кислые? – приподняла она бровь, - давайте праздновать!
Следом принесло Лапина.
- Ну-с, поздравляю с успешным завершением операции! Дело сделано!
- Мерси боку, - угрюмо отозвался Тарабрин.
- Спасибо, - таким же тоном проговорил Волков.
- Ну вы точно ненормальные! – тот махнул рукой и вышел. – всё закончилось, а вы тут кисните!
- Да чего-то не хватает… для праздника, - задумчиво выдохнул майор и посмотрел в окно.

- Послушай, Тимофей. Ты сказал, что Софья Каретникова была успешной журналисткой, верно? Я съезжу туда, поговорю с главным редактором издания. – майор Волков пристально посмотрел на напарника и снял с вешалки куртку. – Возможно, ответ кроется где-то там.
Если бы майор Волков знал с самого начала, он не терял бы ни минуты. По странному стечению обстоятельств выяснялось, что жена Каретникова не просто изменяла мужу с главным редактором, но уже была твёрдо настроена на развод. Для получения более подробной информации, майор поехал на дом к журналисту. Тому для снятия стресса потребовалось пропустить стаканчик-другой коньяка.
Если бы майор вовремя обратил внимания на свой же, очень грамотно заданный вопрос Тимофею, то, скорее всего, успел бы вовремя.

Сердце колотилось безумно, гулко, отдаваясь где-то в желудке. Скакало, как сумасшедшее, то взлетало к вискам, то уходило в пятки. Одна, вторая, третья, пятая ступенька…
Тимофей Тарабрин рывком распахнул двери больницы, вбегая прямо к окошку регистратуры.
- Девушка, скажите пожалуйста, а где у вас тут морг?
Сонная медсестричка ткнула пальцем по нужному направлению. Капитан помчался туда, едва не падая на поворотах. Она посмотрела бегущему вслед и пальцы потянулись к телефону.
С трудом переводя дух, Тимофей достал из кармана нож, судорожно разглядывая бирки, прикрепленные к ногам окоченевших мёртвых тел.
- Где же, где же…ах да, вот. – и он наклонился поближе.
…Только вот он не заметил выросшую за спиной в дверном проёме чёрную тень, которая подняла над собой длинный и тяжёлый предмет, опуская его прямиком на голову капитана.

- Тарабрин, ты счастлив? Скажи мне, - смеялся Антон, словно издалека, будто бы с чужой планеты, из параллельного мира. И голос уносился всё дальше, улыбка становилась всё более тусклой, пока не пропала совсем.
- Тима, скажи, ты любишь сладкое? – совсем другая картинка, вот Каретников ждёт его около входа в парк, - эй, Тарабрин! Смотри, что у меня есть? Верно, это настоящий швейцарский шоколад. Да угощайся ты, это тебе.
Счастлив ли ты?

В голове гудело, слышимость была, словно на взлётной полосе. Перед глазами всё расплывалось, и, кажется, было не столь ярким, как прежде. Дёрнув руками, капитан понял, что накрепко пристёгнут к батарее медицинскими смирительными ремнями.
Постепенно сфокусировав взгляд, Тимофей понял, что перед ним стоит Антон Каретников и снимает скотч с его рта.
- Гад…Каретников, какая же ты сволочь… - задыхаясь, прошептал следователь, дёргая руками, - Развяжи меня немедленно!
- Тарабрин… - мягкий, вкрадчивый, до боли знакомый мелодичный голос коснулся слуха Тимы. Словно жизнь отмотала плёнку на невесть сколько лет назад. – Ты ведь так ничего и не понял.
- Я сотрудник милиции, отпусти меня сейчас же! У тебя и так проблем по горло!
- Со мной всё в порядке… - пропел хирург, подходя к столу. В ординаторской было темно, только лишь горела тусклая настольная лампа и отблески редких фонарей за окном. – Это тебе надо сделать инъекцию успокоительную…Впрочем, ты очень горячий, когда злишься.
Улыбка была настолько зловещей, что Тарабрину хотелось закричать от ужаса. Нет, он действительно повидал очень многое, но на его глазах человек превращался в монстра. Человек, которого он…
- Ты соскучился по мне, Тарабрин? Нет?...Вот и я заметил. – врач надел тонкие перчатки и взял в руки какую-то баночку, вновь подходя к Тимофею, который сидел на полу, поджав ноги. – А я вот очень скучал по тебе, Тима…Очень.
Каретников поставил баночку с афродизиаком на стол за капитаном и присел, сжав его подбородок пальцами, приподнимая его голову, заставляя посмотреть в глаза.
- Ты изменился, Тарабрин. Но и я тоже. Наверное, ты очень хочешь узнать, почему всё так произошло? Верю. – Антон усмехнулся, медленно потянув за собачку на кофте Тимофея. – Но всему своё время, Тима…
Ловкие, умелые пальцы освобождали от брюк, расстёгивая верхнюю часть одежды, а её обладатель впал в оцепенение. Он знал, что это неправильно, что нужно срочно что-то делать, но в данной ситуации он мог только тянуть время. Ну почему он не дождался ответа Волкова, хотя тот трубку не брал! Никуда бы Каретников и на следующий день не делся! Чёрт…
…Антон зачерпнул из баночки мазь, разводя Тимофею ноги, подкладывая под его таз что-то мягкое, заставляя его приподняться.
- Тебе понравится… - прошептали пухлые губы прямо над ухом Тарабрина, едва касаясь кромочки его мочки. – Расслабься, Тима…Получай удовольствие. И оба пальца погрузились в капитана, щедро смазывая его задний проход. От мази шёл холодок, а потом появилось лёгкое жжение.
Через пару мгновений тело Тимофея перестало подчиняться своему хозяину. По всей коже прошла дрожь, и с ужасом и отвращением Тарабрин осознал, что возбуждается. Он был готов кричать, что это невозможно, но сухой комок встал в горле, не позволяя выдавить и слова.
На лице Антона Каретникова было написано абсолютная и спокойная удовлетворенность происходящим. Его пальцы дразнили Тимкины соски, слегка сжимая их и лаская. Другой же рукой он легко расстегнул свои брюки, доставая свой уже возбуждённый член, упираясь горячей головкой между ягодиц Тимофея.
- Извращенец… - сбивчиво прохрипел капитан, кусая губу, пытаясь сопротивляться ощущениям, понимая, что дрожит от желания, - Ты больной, Каретников! Тебе лечиться надо…
- Насчёт больного я бы поспорил, Тарабрин… - Антон прищурился, не сдерживая смешок, одним рывком входя в Тимофея, ощущая, как резко растянулись тугие мышцы, тут же стягиваясь узким кольцом. – Это ты у нас горишь и стонешь, может, тебя надо полечить?..
В ответ капитан милиции только хрипло вскрикнул, откидываясь к батарее.

Спустя какое то время, которое показалось Тимофею целой вечностью, Каретников поднялся, застегнул брюки и снова его одел. Поправил ремень и аккуратно застегнул кофту, проведя по груди капитана рукой. Затем он прошёл к дальнему столу, на котором были аккуратно разложены инструменты, и взял из пачки сигарету.
Тарабрину показалось, что сердце остановилось. Если этот ненормальный начнёт его пытать, то живым ему отсюда врят ли выбраться.
- Антон, не надо…Антон, почему, скажи мне, за что?...За что ты так?
Фигура в светлом свитере замерла, но не обернулась.
- Ты так ничего и не понял, Тима… - повторил он, и по голосу капитан слышал, что Каретников улыбается.
- Я понял, - Тимофей тяжело дышал, - я только сегодня понял, что ты подменил кровь на свою! Потому что там, на образцах – твоя кожа.
- Это было слишком очевидно.- медленно ответил хирург, - Честно говоря, я…когда я узнал, что у вас есть фрагменты кожи из-под её ногтей, я даже немножко растерялся.
Он медленно начал поворачиваться, и Тарабрину показалось, что сейчас наступил его последний миг жизни. Нет, не потому, что в него вонзится нож или скальпель. Потому что искаженное странной, нервной гримасой лицо Каретникова, подсвеченное тусклым светом настольной лампы, было ужасным, кошмарным зрелищем.
- Немножко. – улыбаясь, прошептал он. А потом продолжил, - а вы оказались глупее, чем я думал. Ты прав, Тарабрин. И кровь, и кожа - мои.
- За что ты Соню убил, а?... – тяжело дыша, выдохнул Тимофей, ощущая, как силы покидают его. Как безумные голубые глаза, кажущиеся когда-то чистыми и ясными, начинают сводить с ума.
- А я не выношу лжи. – тихо, но очень чётко произнёс Антон Каретников, и сердце Тарабрина вновь зачастило. Внутри всё сжалось, и он даже закрыл глаза, поддаваясь своей собственной слабости. Ложь…
А ведь они все в их чёртовом любовном треугольнике друг друга обманывали. Антон спал с Тимофеем, Тима спал с Соней, а Соня…она, кажется, спала со многими. И что же получается? Каретников наказал Соню за ложь, а сейчас он расправится и с Тарабриным?...
- Лицемерие…не выношу, понимаешь? – Антон почти шептал, едва заметно пожимая плечами, и выражение на его лице сменилось искренним недоумением. – Ну зачем было всё это? Зачем она врала мне? И представляешь, целовала меня, да!...Она оказалась хуже проститутки.
Затем хирург словно подумал пару мгновений и снова губы растянулись в странной, даже страшной улыбке.
- Ничего ты не понимаешь, Тарабрин. – и он перешёл совсем на шёпот. Вкрадчивый, головокружительный шёпот, - Я её любил.
- Любил?! – вскрикнул Тимофей, рванув руками ремни, - любил, говоришь? А что ты творил тогда на теплоходе, скотина?!
Каретников прикрыл глаза и взял в руки шприц, медленно набирая мутноватую жидкость из пузырька.
- Тебе не понять, Тарабрин. – и губы дрогнули в застывшей полуусмешке, - не понять. Я любил тебя…Но я не выношу лжи.
У Тимофея зазвонил телефон. Он дёрнул руками, но, разумеется, взять его не представлялось возможным. Антон усмехнулся, подходя ближе и наклоняясь к капитану, прошептал почти нежно:
- Извини, старик. Сейчас ты окажешься вне зоны доступа.

Майор Волков ускорил шаг по направлению к больнице. Профессионализм, интуиция, или божья воля – что-то сейчас несло его туда, подстёгивая всё сильнее. Он сразу понял, что неотвечающий телефон напарника – признак большой беды. Войдя в клинику, подойдя к регистратуре, он спросил:
- Доктор Каретников у себя?
Медсестра кивнула:
- Да…подождите, вам сообщили? Ваш сотрудник… ну такой молодой, симпатичный… Он сейчас у нас. Доктор Каретников делает ему срочную операцию.
- Что?!!
Волков выхватил пистолет, снимая предохранитель уже на бегу. Сердце стучало лишь: только успеть, только успеть.

- Анестезия готова? – хирург Каретников взял дрель, медленно накручивая нужное сверло. На нём была операционная форма, головной убор и повязка на лице.
- Пять секунд, доктор.
- Почему так долго?!
Ассистенты переглянулись: главный врач давно не был таким раздражённым.
- Готово.
- Ну что, работай… - хирург поправил перчатку и поднёс дрель к голове Тарабрина, лежавшего на операционном столе, приготовился нажать кнопку.
- Прекратить операцию, иначе я стреляю. – суровый и жесткий голос за спиной заставил Каретникова обернуться.
- Вон отсюда!! – крикнул Антон, хмурясь, - вы находитесь в операционной! Вон, я сказал! Ваш коллега может умереть в любую минуту! Внутреннее кровотечение!
Пётр Волков тяжело дышал. Мысли путались в голове, сбивались, наталкиваясь одна на другую. Чёрт побери, как он должен был проверить?...
- Руки убрать от пациента! – выкрикнул майор, крепче сжимая пистолет, нервно глядя то на хирурга, то на недвижимого Тимофея…
Каретников раздражённо положил дрель на столик и подошёл к световой панели, снимая с неё рентгеновский снимок.
- Майор, если вы такой тупой, посмотрите сами! Снимок смотрите! – он подошёл к следователю, ткнув ему изображение едва ли не в лицо. – Обширную гематому видите или нет?!
Затем он повернулся к коллегам и сам подошёл к столу.
- Продолжайте.
Ассистенты в недоумении вновь взялись за инструменты.
- Отставить! – гулко выкрикнул майор, - Кто-нибудь…может доказать, что это его голова? Где на снимке его имя?
В операционной повисла тишина.
- Почему вы молчите?! – Волков дышал тяжело, стараясь держать себя в руках, но с каждым мгновением, его всё сильнее охватывала паника.
- Кто-то отклеил бумажку с именем… - тихо произнёс один из ассистентов.
- Каретников… - хрипло выдохнул Пётр Волков, - мы оба знаем, почему сюда пришёл наш сотрудник, Тимофей Тарабрин. Он подозревал вас. Он хотел взять подлинный анализ крови серийного убийцы…
Следователь говорил, а Антон Каретников медленно снимал перчатки. Все остальные люди молча стояли и смотрели. В операционной тихо и мерно пищала медицинская аппаратура.
- …и он бы точно выяснил, кто зарезал вашу жену.
Доктор Каретников опустил защитную маску и, улыбнувшись, оглядел всех присутствующих врачей.
- Всем спасибо. Я свою работу закончил. – затем он медленно, всё так же жутко улыбаясь, повернулся к Волкову. – Теперь вы делайте свою.
Он позволил застегнуть на себе наручники и вывести в коридор. Но вдруг остановился, замерев на полшага. И, усмехнувшись, поднял взгляд на майора. Тот приподнял брови чуть удивлённо, и тоже остановился.
- Вы думаете, вы знаете, зачем приходил Тимофей Тарабрин? Вы не знаете. – Каретников прикрыл глаза, мягко улыбаясь, посмотрел куда-то вдаль. – И вам никогда не узнать.

- Тимофей, тебе хорошо?...Знаешь, я тут подумал…Мне кажется, что настоящая любовь бывает только один раз в жизни. Как думаешь?
Улыбка, как солнечный блик, танцует на лице, и свежий ветер слегка треплет волосы; ласково и мягко.
- Если бы у тебя было одно желание, что бы ты загадал? Быть счастливым?...Ты счастлив, Тарабрин?